О жизни советских людей в фашистской оккупации
Жизнь на оккупированных гитлеровцами территориях по-прежнему остается одним из "белых пятен" истории Великой Отечественной войны. В советские времена вспоминать об этом вслух было не принято, а те, кто пережил оккупацию, были на особом учете. До сих пор о жизни простых людей в занятых противником областях широкому кругу читателей известно немного. Тем ценнее сегодня воспоминания тех, кто может рассказать о том, как это было.
Партизанский край
Когда началась война, Зинаиде Васильевне Тришенковой было 14 лет. Вместе с мамой, братьями и сестрами (в семье было пятеро детей) она жила в селе Филково Новоржевского района Псковской области, где и родилась. Отца в семье не было: в 1932 году его, крепкого работящего крестьянина, арестовали за нежелание вступать в колхоз и сослали на Соловки, где спустя полгода он умер от голода.
Фашисты напали на Советский Союз 22 июня, а уже через десять дней вошли в соседний с Филковом поселок Выбор и основали там комендатуру. Вместо председателя сельсовета поставили волостного старшину, в каждой деревне — старосту. Кто-то шел на эти должности добровольно, но многие, как потом выяснилось, по заданию советских властей: они помогали собирать информацию о немецких войсках и проводить против них диверсии.
Партизаны появились в округе сразу после прихода немцев. Почти все мужчины, кого не успели призвать в армию, добровольно вступали в подпольные отряды. Уходили и молодые ребята: Василий, родной брат Зинаиды Васильевны, сбежал воевать к партизанам в 16 лет, двоюродный брат — в 14 лет.
Первый волостной старшина в Выборе занимал свою должность около двух лет. При нем партизаны трижды громили немецкий гарнизон поселка. Фашисты арестовали его по доносу, подвергли жутким пыткам на глазах односельчан, после чего повесили на центральной площади. Для устрашения тело не позволяли вынимать из петли целый месяц.
Новость о том, что племянник из соседней деревни Ковцы перешел на сторону немцев и стал полицаем, вызвала в семье неподдельное горе и слезы: как простить предателя? Через некоторое время, однако, выяснилось, что на самом деле все не так. Племянник внедрился к фашистам по заданию партизан, которым остро не хватало оружия и боеприпасов. Словно Иван Сусанин, он заманил фашистский отряд в глухое место, где его полностью истребили. Немецкие автоматы, пистолеты и патроны достались нашим воинам. После этого вся его семья в полном составе ушла в партизанский отряд: оставаться в деревне после такого было невозможно.
Каратели
Фашисты регулярно устраивали против партизан масштабные карательные экспедиции, во время которых доставалось и простым мирным жителям. При виде карательных отрядов деревни чуть ли не в полном составе бежали в лес, а вслед бегущим бабам, детям и старикам оккупанты стреляли из пулеметов. Зинаида Васильевна хорошо помнит, как во время подобного побега в чащу погибла ее 9-летняя соседка Нинушка: пуля попала девочке прямо в голову. Сама Зина в тот день уцелела чудом. Их приютили партизаны, а через два дня сказали, что немцы из Филкова ушли и им можно возвращаться.
Но и дорога домой оказалась не менее страшной. В поле их атаковал фашистский самолет, на бреющем полете ставший расстреливать женщин и детей из пулемета. К счастью, никто не погиб: все бросились врассыпную, и после нескольких заходов летчик оставил их в покое.
В километре от Филкова с древних времен были насыпаны валы для защиты, как говорили, "от литвы и поляков". На валу стояла церковь, куда сельчане регулярно ходили молиться. Немцы превратили колокольню в наблюдательный пункт и пулеметную точку. Каждый день с двух до трех часов выходить из дома в окрестных деревнях было невозможно: с колокольни велся шквальный огонь во все стороны. После того как пули убили несколько человек прямо в избах, крестьяне стали прятаться в погреба.
Фашисты боролись с партизанами всеми силами, с применением танков, артиллерии, авиации и спецотрядов СС. О любом постороннем человеке в деревне полагалось докладывать старосте или в комендатуру. За невыполнение, как и в других подобных случаях, расстрел.
Зинаида Васильевна вспоминает, как поздним вечером в конце 1942 года к ним в окошко постучали. Выглянули — винтовки торчат. Оказалось, это двоюродный брат с другом из соседней деревни — партизаны, выходящие из окружения. Изодранные, голодные, в крови. Их обогрели, накормили, переобули во что смогли, и на рассвете они ушли.
Утром мама, выйдя на крыльцо, увидела идущих по дороге фашистов и закричала: нас предали, кто-то донес о партизанах, нас идут расстреливать! Дети бросились к ней, обнялись и стали ждать смерти. Но немцы прошли мимо. Испытанный в тот момент ужас Зинаида Васильевна помнит до сих пор.
Никакого благожелательного или хотя бы терпимого отношения оккупантов к местному населению не было и в помине. К местным жителям немцы обращались исключительно "Шайзе!" (дерьмо) или "Швайн!" (свинья). Крестьян вынуждали работать на оккупантов: например, с каждой коровы в месяц нужно было сдать 300 литров молока. Зинаида Васильевна вспоминает, как однажды она пришла с бидоном на молокозавод в поселок Выбор. Рядом стояла машина, на которой привезли толпу цыган, которым объяснили, что их перевезут жить на новое место. Но вместо этого отвезли на 20 километров от поселка, высадили в поле и расстреляли всех, включая грудных младенцев.
Освобождение
Перед окончательным снятием блокады Ленинграда (это произошло в январе 1944-го) немцы стали планомерно готовиться к отступлению. После себя они оставляли в буквальном смысле выжженную и мертвую землю: сжигали дотла все деревни, жителей расстреливали. Те, кто смог избежать пули, зимой погибали от голода и холода.
Зимой 1944-го жители Филкова стали организовывать на краю села постоянное дежурство. На посту сменялись каждые два часа. 14 февраля соседская девочка издалека заметила приближающихся в маскхалатах немцев. Все бросились в лес. Три соседских семьи заранее вырыли в чаще окоп, накрыли его лапником, засыпали сверху снегом. В нем и удалось укрыться. Фашисты несколько раз выстрелили по убегающим из миномета, но взрывы легли мимо.
Село Филково сожгли дотла. Через некоторое время к укрывшимся семьям прибавился старик из соседней деревни. Он рассказал, что немцы загнали всех жителей в избу, заперли ее и подожгли. В огне он сумел выломать в сенях половицу и единственный из всех спасся.
Через день, переждав, двинулись в соседнюю деревню, про которую было известно, что фашисты ее не тронули: при приближении врага из домов раздались выстрелы и немцы решили не связываться. Погорельцев приютили в избах, где и без того было очень тесно.
29 февраля 1944-го село освободили. Подошли наши войска, которых встречали как героев. Вечером в избу зашел командир. "Сколько вас тут?" — "Десять человек". — "Мне нужно до утра разместить взвод, попробуйте найти место". Посчитали: если укладываться прямо до порога, поместиться можно. Пришли солдаты, ребята по 19-20 лет, все только из госпиталя. Улыбаются, шутят: "Нам завтра в бой, а там или в земотдел, или в здравотдел". Вытащили вещмешки, оставили тушенку, сахар. К маме Зинаиды Васильевны, которая с воспалением легких лежала у печки, пригласили врача. Она дала таблеток. Мама сумела выжить.
Через два дня в избу забежал солдат в госпитальном халате: "Помните, мы у вас ночевали? Нас было двенадцать. В здравотдел попали только двое..."
В День Победы Зинаида Васильевна никуда не ходит. Она садится перед телевизором и плачет, вспоминая молодых солдат, погибших в том бою в нескольких километрах от села.
На пепелище
Из всех строений в селе Филково уцелело одно гумно. В начале апреля семьи погорельцев вернулись и стали в нем жить. После освобождения власти сразу же решили организовать колхоз "Коммунист". Восемь деревень, ни одного дома, ни одной лошади. Работники — только женщины и дети. Председатель — какой-то старичок.
Растаял снег, надо пахать. Решили впрягаться в плуг. Четыре женщины тянут, пятая ведет лемех. К 1 Мая вспахали по 50 соток на человека, за усердие дали премию — по пуду овса.
Есть было нечего. Если в городе по карточкам немного хлеба давали даже иждивенцам, колхозников не обеспечивали вообще никак. Денег за работу не платили, только учитывали трудодни. Голодали, ели даже траву, жили в землянке. Так прошли 1944-й и 1945 годы.
В сентябре 1945-го Зинаида Васильевна снова пошла в школу, в то время единственную на весь район. К 1941 году она окончила пять классов, была отличницей, хотя за четыре жутких года войны многое успела забыть. Учеба начиналась с огромных трудностей и слез.
Сейчас мало кто помнит о том, что с 1940 года до времен Хрущева образование выше 7 класса в СССР было платным: 150 рублей в год, довольно приличная сумма. Из колхозников продолжать обучение могли только те, кто имел родственников в городе, где за работу платили хоть какие-то деньги.
Анна, старшая сестра Зинаиды Васильевны, окончила медицинский институт еще до нападения немцев. Была мобилизована в июне 1941-го, всю войну проработала в госпиталях сначала в пехоте (по ее рассказам, это было хуже, чем в аду, особенно в первый период), потом в авиации. Дошла до Берлина. После демобилизации вернулась в родные края и устроилась врачом в больницу в Пушкинских Горах. Во многом благодаря ей семья выжила: она выкраивала из зарплаты деньги, на которые смогли построить землянку, потом купить корову. Училась Зинаида Васильевна тоже на ее средства. После школы поступила в медицинский институт и потом всю жизнь проработала врачом.
Александр ГИРЛИН, газета «Вперед»