Это написал Арсений Тарковский.
Для его поклонников состоялся вечер в Политехническом музее в Москве. Именно в этот день, 25 июня, исполнилось 100 лет со дня рождения одного из самых глубоких, проникновенных, не оцененных при жизни поэтов ХХ века.
В череде юбилейных мероприятий особое место занимает творческий проект сергиевопосадцев Владимира и Светланы Цывкиных, который активно поддержал издатель Виктор Штерн. Супруги Цывкины давно "болеют" Тарковским, приобщили к этому прекрасному недугу воспитанников своего центра авторской песни. Десять лет назад они подружились с дочерью поэта Мариной Арсеньевной, создали музыкальный спектакль "Прикосновение" по произведениям любимого поэта. С ним они и отправились в Политехнический, где ребятам отдали все первое отделение!
Вместе с ними в тот вечер в Москву поехал целый автобус поклонников и Тарковского, и юных бардов.
"Прикосновение" поставила Светлана, идею декораций подал Владимир, а воплотил ее в жизнь художник Валерий Сандырев.
Искренность, хороший вкус в подборе поэтического материала и несомненный талант исполнителей искушенные зрители отметили горячими аплодисментами.
Во втором отделении молодых сменили маститые - актеры Михаил Козаков, Маргарита Терехова, поэт Евгений Евтушенко, бард Сергей Никитин и другие. Все они в разное время были знакомы или дружили с Арсением Тарковским, были свидетелями его жизни и творчества. Они делились воспоминаниями и, конечно, читали удивительные, трогающие душу стихи. Михаила Козакова вызывали на "бис", и тот с удовольствием нарушил оговоренный регламент.
Во время действа и впрямь казалось, что Арсений Александрович незримо присутствует в зале, соучаствует во всем. Грустит о том, что первая его книга появилась на свет только в 55 лет, сожалеет о безвыходном времени: "Для чего я лучшие годы продал за чужие слова? Ах, восточные переводы, как болит от вас голова". А иного существования в литературе у него тогда не было, переводы спасли его. Поэт мужественно переживал гонения, жестокую цензуру, когда "прямо в грудь мне стреляли, как в тире, за душой как за призом, гнались".
Его человеческое окружение осталось верным ему, не растеряло доброй и благодарной памяти, в чем мы убедились, слушая выходящих на сцену.
Большие люди тоже иногда ошибаются. Когда девятнадцатилетний Тарковский принес подборку Федору Сологубу, тот прямо сказал: "У вас плохие стихи, молодой человек..." Осип Мандельштам выразился сложнее, мол, один Мандельштам уже есть, а второго не надо.
Позже Арсений Александрович написал:
В этом был принцип его большой, непростой, внутренне аристократичной и свободной жизни. В которой было его продолжение - гениальный сын, не переживший отца.